|
Надежда Владиславова НЛП-Мастер (Москва) |
|
В последние год мы с руководителем Научно-практического Центра суггестивных технологий и социально-психологической терапии "Ариадна" Владимиром Федякиным обучали военных психологов, работающих непосредственно в зоне боевых действий на Северном Кавказе, проводили семинары по психотерапии экстремальных ситуаций для сотрудников ГУВД и Службы спасения г.Москвы, участвующих в антитеррористических операциях, а также для психологов Регионального Центра помощи жертвам насилия "АННА"…Поэтому для нас не была неожиданной просьба Командования ВМФ срочно провести обучающий семинар по НЛП-терапии на Северном флоте. Понятно, что основной причиной обращения военных в НПЦ "Ариадна" стали трагические события на Баренцевом море. В семинаре, состоявшемся с 3 по 13 октября в г.Североморске Мурманской области, приняли участие 22 флотских психолога и 6 психиатров. Как всегда, основной целью ведущих было дать в руки слушателям набор инструментов, позволяющий оказывать быструю и эффективную помощь тем, кто перенес психическую травму, и научить профессионалов-экстремальщиков грамотно пользоваться этим инструментом. Ведь мы встретились с психологами и психиатрами, которым пришлось работать с сослуживцами и с семьями погибших моряков уже в конце августа, сразу же после катастрофы. Им, пытавшимся в эти тяжелые дни хоть как-то поддержать родных и близких членов затонувшего экипажа, досталась очень незавидная роль. Еще предпринимались попытки проникнуть в лодку, хотя у военных подводников уже практически не было надежды обнаружить там живых. Ситуация была неопределенной, страсти накалены, родственники попавших в беду хватались за малейшую соломинку, чтобы поверить в то, что их мужья, сыновья, братья еще живы. При этом не надо забывать, что психологи и психиатры флота - это прежде всего морские офицеры. Гибли их коллеги, их сослуживцы, большинство из которых они знали лично, а если и нет, то уж в лицо знали наверняка. Точно так же они могли и могут погибнуть в будущем сами при исполнении служебного долга. Если психолог - женщина, то она, как правило, замужем за морским офицером, а значит жены потерпевших крушение - это либо ее подружки, либо просто соседки, с которыми она не может себя не отождествлять. А убитых горем семей, требующих помощи, было сто восемнадцать! И всех четыреста пятьдесят родственников, съехавшихся с разных концов страны, поселили в одном месте! В обычной жизни смерть близкого человека помогают пережить окружающие - родные, друзья, соседи. Полноценно поддержать могут только те, кто сам находится в состоянии хотя бы относительного равновесия и у кого в данный момент все в жизни более или менее спокойно. В Видяево же, где расквартированы подводники, в близком к помешательству состоянии оказались одновременно сотни людей, которые никак не могли оказать друг другу поддержки. Напротив - отчаяние и психические срывы одного моментально заражали и "заводили" остальных. Приступы массовой истерии во многом провоцировала и пресса: показать невме- няемую женщину в репортаже - это как раз то, что ожидает увидеть телезритель! Журналистов ненавидели в заполярном поселке все, хотя объективно надо признать: благодаря их "беспардонной наглости" к состоянию нашего флота было, наконец, привлечено всеобщее внимание. Доклад был представлен на У Международной научно-практической конференции ППЛ "Психотерапия на рубеже тысячелетий: опыт прошлого - взгляд в будущее". Москва, 20-21 ноября 2000 г. Специалистов для такого количества психически травмированных людей было явно мало, хотя те, кто были, делали все, что могли. А позволить приехать всем желающим помочь тоже было невозможно по одной простой причине: даже при строжайшем пропускном режиме в закрытый военный город каким-то образом стали просачиваться "колдуны" и "экстрасенсы", один - под видом сопровождающего родственника, другой - под видом психолога. Пока их удавалось обнаружить и выловить, проходило какое-то время, за которое они успевали "поработать" в некоторых семьях, окончательно добивая своими предсказаниями таких беззащитных и уязвимых в горе людей. Чтобы избежать этого, психологи флота предпочли сами тащить на себе весь неподъемный груз и не допускать подобных "помощников со сверхъестественными способностями" к своим подопечным. Еще одна сложность работы наших коллег состояла в том, что родственники, находив-шиеся в подвешенном состоянии, как правило, сильно пили, чтобы притупить боль. Да и что им было еще делать в той ситуации безнадежного ожидания… А психологу говорить с нетрезвым пациентом и воздействовать на него, как известно, крайне сложно. Если таких сотни - еще сложнее. Когда же, наконец, было официально объявлено, что живых на лодке нет, среди родственников погибших возникли группы женщин, не веривших этому и утверждавших, что их мужья живы. Одна, например, уверяла, что ее муж спас весь экипаж и ждет помощи на необитаемом острове… С такими реактивными психическими расстройствами тоже надо было что-то делать. Почему на месте подобных трагедий так необходимы профессиональные психологи? Ведь никаких специальных "техник" на этом этапе проживания горя применять нельзя, а "поговорить", казалось бы, может и неспециалист… В том-то и заключается отличие профессионала от дилетанта, что второй, скорее всего, будет активно пытаться "помочь", думая, что от него требуется какое-то вмешательство, - утешать, давать советы, уговаривать не терять надежду, или наоборот, в сочувствии начнет впадать в состояние травмированного, чуть ли не плакать вместе с ним. Профессиональный же психолог понимает, что на первом этапе острого горя "делать" что-то прямо противопоказано. Надо овладеть искусством просто присутствовать, по-настоящему быть рядом со страдающим человеком. Если он вдруг начал что-то вспоминать и рассказывать об ушедшем, - тем лучше, пусть делает это. Психолог будет просто внимательно слушать. Даже если пациент в горе иногда плохо осознает, кто перед ним находится, само ощущение того, что некто ближний, другой тебя слышит и понимает, дает хоть какой-то выход скопившейся боли, хотя бы временное облегчение. Так, мать одного из погибших моряков позже часто вспоминала военного психолога из Видяево Сергея Хоменко, который в те страшные дни просто сидел с ней рядом и гладил по руке. Местный психолог Татьяна Журова как будто чувствовала, кого из родственников надо обнять, кому принести воды, кому дать выговориться, с кем просто посидеть рядом, кого из женщин свести поближе, а кого, наоборот отвести подальше друг от друга, чтобы не было "цепной реакции"... У самой Тани муж - тоже морской офицер-подводник, многие из жен погибших - ее подруги. В первые дни нашего семинара по НЛП-терапии Таня выглядела ужасно: бледное, неподвижное, заострившееся личико, и одного слова "Видяево" было достаточно, чтобы она начинала плакать. Как всегда, мы начали семинар в первую очередь с калибровки и раппорта. Помимо того, что раппорт позволяет быстро вызвать бессознательное доверие клиента к психологу, он представляет собой мощную технику безопасности для них обоих. "Раппортом" здесь предлагается называть осознанно применяемый навык "присоединения" к пациенту и воздействия на него, а не интуитивно найденный контакт. Можно сказать, что раппорт установлен только тогда, когда ты ведешь своего подопечного, а не сам "ведешься". Достигается это путем постоянного осознавания психологом того, что он делает. В свою очередь "калибровка", т.е. наблюдение за мельчайшими невербальными реакциями пациента, за своим состоянием и за вашим взаимодействием, - это как раз то, что позволяет психологу свободно плыть по бурным водам терапевтической ситуации, постоянно проверяя себя, по-прежнему ли ты на плаву. Ведь, как говорил незабвенный Олдос Хаксли, смысл не в том, чтобы утонуть вместе с человеком, а чтобы помочь тонущему добраться до берега, поэтому хотя бы один из двоих должен уметь плавать. Калибровка - профессиональный навык, позволяющий психологу сохранять внутреннее равновесие, что бы ни происходило вокруг. Для пояснения приведу пример из одной терапевтической ситуации (не имеющей, правда, отношения к экстремальным ситуациям), где наш коллега вновь овладел в процессе сессии своими эмоциями благодаря калибровке. Вот его рассказ: "…Я вдруг поймал себя на том, что мне нравится видеть проявление ко мне интереса со стороны моей молодой и симпатичной клиентки не только как к психологу... И тут я понял, что сам давно уже оценил ее фигуру и сделал предположения по поводу некоторых других качеств этой женщины… Иначе говоря, надо было срочно всплывать, пока психотерапевтическая ситуация не разрушилась окончательно. Тогда я стал методично и подробно отслеживать ее невербальные реакции: "Так… Возникло легкое покраснение кожи в области щек и шеи, сосудики вокруг носа проявились более четко, глазные яблоки слегка увлажнились, дыхание стало поверхностным, неровным… Вот она проводит ладонью по платью - по всей видимости, вспотели ладони…" И далее - в том же духе. К удивлению, я пришел в себя довольно быстро. Но самое интересное, что и у моей клиентки дыхание выровнялось и краснота с лица ушла. Мы спокойно продолжили работу". Повторю: калибровка позволяет, находясь в полном контакте с пациентом и сохраняя к нему предельное внимание, объективно отслеживать происходящее и в то же время удерживать в рабочем тонусе себя самого. Это касается как сексуального трансфера, так и тяжелой травматической ситуации, когда психолог полон сочувствия и сострадания к своему подопечному. Калибровка обеспечивает терапевту достаточно сильную позицию, чтобы пациент, находящийся в состоянии эмоциональной неустойчивости, без сопротивления доверил себя в его руки. Наша североморская группа военных психологов и психиатров была чрезвычайно мотивирована на работу. Профессионалы-экстремальщики понимали, как им нужен надежный инструмент. С первых же дней они смогли проверять полученные знания на практике вне семинара, поскольку поздними вечерами многим из них все же приходилось появляться на своих кораблях и в кабинетах. Так, едва пройдя тему "Раппорт", один из психологов в тот же вечер грамотно сработал с проблемным матросом - вывел его из нересурсного состояния в ресурсное исключительно путем присоединения и ведения. Небольшая проблема объединения психиатров и психологов в одной группе впоследствии превратилась в достоинство. Известно, как "любят" друг друга представители этих профессий. Психиатры всегда считали себя психотерапевтической элитой, и у них, надо признать, часто есть к тому основания - многие психологи до сих пор в лучшем случае только и могут, что "прогнать клиента через батарею тестов". Было просто подвигом со стороны психиатров флота - людям с высшим медицинским образованием и солидным профессиональным стажем - сесть на одну ученическую скамью с военными психологами, многие из которых имели за плечами всего несколько месяцев профессиональной подготовки! Только во время совместной работы и тесного общения всем стало понятно, что недостаток полномасштабного психологического образования отлично компенсируется опытом ежедневного реального общения с людьми, чего порой нет и у иных докторов психологических наук… Да, поначалу североморским психиатрам было действительно сложно в силу вышеперечисленных причин, к тому же, необходимо было сохранить профессиональное реноме. Они сели в общий круг обособленно, плечо к плечу, и недоверчиво ждали, что же это им сейчас будут вещать московские психологи. В начале первого дня из их "могучей кучки" несколько раз с вызовом прозвучали реплики типа "А лично я вообще не вижу никаких образов! Я точно знаю, что у меня никогда не будет таких картинок, как у него!" Мы, как ведущие, понимали, что спорить бесполезно, нужно перетерпеть. Поэтому им спокойно было сказано: "Конечно, вы пока не можете визуализировать. Люди - разные. И вообще у психологов обычно поначалу все выходит лучше. Так что не волнуйтесь и ни в коем случае специально не старайтесь ничего увидеть. У вас обязательно получится, но попозже, чем у других слушателей, так всегда бывает". И дальше мы занимались только теми, кто "видел", а скептиков на время просто оставили в покое, ибо в рукаве у нас была "козырная карта" - калибровка. Окончательно сбивает "профессиональную гордыню" с любого участника семинара упражнение на калибровку честного и нечестного Да-Нет - так называемая "Монетка", которое мы обычно предлагаем сделать следующим образом. Все члены группы садятся друг напротив друга в два ряда, а затем поочередно калибруют друг друга, пытаясь установить, обманывает партнер или говорит честно. Далее, по принципу игры в "ручеек", заранее предупрежденный ряд сдвигается на одного человека. Ведущие дают все убыстряющийся отсчет времени. Таким образом, каждый имеет возможность поупражняться в определении честного и нечестного Да-Нет с 14 партнерами при группе в 28 человек. "Монетка" - достаточно жесткое и утомительное упражнение, но в нашем семинаре по психотерапии экстремальных ситуаций оно является основной "прививкой" навыка калибровать. Конечно, тому, кто никогда сознательно не занимался этим, приходится туго. К тому же ему кажется, что все теперь знают о его неудачах, хотя, на самом деле, каждый после этого упражнения переживает только за собственный "провал", а о других даже и не вспоминает. Тут-то все окончательно становятся сговорчивыми, "белыми и пушистыми", поняв, что еще есть, куда двигаться. Так и наши психиатры после "Монетки" с криком "А-а! Была - не была!" ринулись в нейро-лингвистическое программиро-вание, как в омут с головой. И, надо признать, что без них семинар сильно бы проиграл. Их точность в работе, свобода в общении с клиентом и в то же время полная за него ответственность, изначальная позиция сильного и ведущего в паре (без подглядывания в пошаговую запись техники во время ее проведения!) сразу задали семинару высокую профессиональную планку. И вообще мы, как ведущие, очень рады, что в результате лушше узнали и зауважали друг друга психологи и психиатры флота. Теперь они общаются друг с другом на "ты", говорят на одном языке и работают в тесном сотрудничестве. Когда мы летели в Североморск, старший психолог ВМФ Владимир Бычков, которому довелось находиться в Видяево во время трагедии, рассказывал, насколько он был шокирован эффективностью техники "Якорение" в исполнении своего коллеги, психолога Минобороны Виктора Высоцкого - в свое время тот смог поучиться у нас на семинаре по психотерапии экстремальных ситуаций, к сожалению, только пять дней. "Жены членов несчастного экипажа сгрудились в комнате перед телевизором. Только что прошло очередное неутешительное сообщение по "Новостям". Одной из женщин - совсем плохо. Она сидит, опустив голову на руки. Высоцкий работал с ней до этого. Он подходит к ней и мягко берет за запястье. И вдруг женщина медленно поднимает голову, лицо ее разглаживается, и она даже слегка улыбается!.." Описание этого случая убедительно продемонстрировало, насколько важно для экстре-мальщиков научиться ювелирно ставить тактильные "якоря", отшлифовать их до блеска. Это был первый семинар в моей семилетней преподавательской практике, когда каждый день начинался с отработки техники "Наложение якорей" в течение десяти минут в качестве разминки. И еще мы каждый день пять минут в начале занятия тренировались в постановке мета-модельных вопросов. Хорошо освоенная мета-модель "натренировала мозги" на лингвистику в целом, что позволило получить отлично выполненные домашние задания с использованием специальных лингвистических приемов. Вот, например, слушатели получили задание вспомнить типичное для их пациентов ограничивающее убеждение, и проработать его по шаблонам "Фокусов языка" Роберта Дилтса. Типичная фраза вдовы погибшего моряка, которой предлагают уехать из военного городка в какое-нибудь другое место, получить квартиру и начать новую жизнь: "Не могу оставить поселок, потому что боюсь остаться одна". Примеры психолога Татьяны Журовой (Видяево): - Опасение остаться одной еще не означает, что ты вообще не можешь менять место жительства. - А вот Лячина (вдова командира подлодки) считает, что, именно уехав отсюда, ты сможешь жить полноценной жизнью. - От чего ты пытаешься себя защитить: от опасений или от жизни? - Что для тебя важнее: бояться или жить? - Сколько конкретно случаев переезда уже показали тебе, что ты не можешь прижить-ся на новом месте? - В запасе всегда есть второе дыхание… - Когда ты была маленькой, то сначала не умела самостоятельно перемещаться, но ведь научилась! - Подумай, как твои опасения остаться одной на самом деле могу означать, что на новом месте ты устроишь свою жизнь действительно достойно! Проблема матроса-новобранца: "Я не могу идти в море, потому что боюсь". Примеры психолога Сергея Хоменко (Видяево): - Отсутствие смелости в данный момент еще не означает, что ты вообще не можешь ходить в море. - А вот адмирал Нельсон всю жизнь боялся качки, однако с морей не вылазил! - От чего ты пытаешься защититься: от косых взглядов сослуживцев или от хорошего авторитета? - Что для тебя важнее: сиюминутная боязнь или авторитет в глазах сослуживцев до конца службы? - Сколько конкретно случаев неудачных выходов в море показали тебе, что ты вообще не можешь этого делать? - В таком случае ты не можешь упустить шанс доказать самому себе и всему экипажу, что ты можешь быть настоящим моряком! - В таком случае ты либо никогда по-настоящему не боялся, либо никогда по-настоящему не ходил в море! - Если бы все боялись ходить в море, то на свете не было бы ни одного корабля и даже ни одной лодочки! - Когда ты был ребенком, то и кушать-то сам не мог, а теперь по четыре раза в день трескаешь, да еще жалуешься, что мало! - Да смысл не в том, боишься ты или не боишься, а в том, что ты пойдешь в море и выполнишь задачу на "отлично"! - Подумай, как твое волнение перед выходом в море на самом деле означает, что ты станешь отличным моряком? Старшему психологу Северного флота Михаилу Юрченко, потомственному моряку как минимум в пяти поколениях, частенько приходится "строить" некоторых офицеров, особенно из технических служб, чтобы уделяли внимание работе с матросами. Вот его пример. Офицер: "Я не собираюсь возиться с матросами, потому что я - инженер-механик!" -Инженерное образование не подразумевает отсутствия необходимости работы с матросами! -Давайте вспомним слова адмирала Нахимова: "Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы - лишь винтики и шестеренки, которые позволяют ему исправно работать". -От чего вы пытаетесь уйти: от ошибок в работе с подчиненными или от успешной и слаженной деятельности подразделения? -Что для вас важнее: один лишний час работы в сутки или беспокойное ожидание в выходной вызова на корабль для разбора какого-либо происшествия? -И сколько конкретно раз вам лично приходилось с матросами "возиться?" -В таком случае вы не можете упускать возможность доказать сослуживцам, начальникам, да и самому себе, что умеете работать с людьми и руководить ими. -В таком случае вы либо никогда по-настоящему не работали с подчиненными, либо никогда не были настоящим офицером и командиром. -Если бы все офицеры-инженеры отказывались работать с подчиненными, то ни один корабль не отошел бы от пирса. -Пока вы учились в своем училище, вам и с механизмами работать не приходилось, но, получив погоны лейтенанта, вы и матчасть освоили, и к несению ходовой вахты допустились. -Смысл не в том, собираетесь вы или не собираетесь, хотите или не хотите воспиты-вать матросов, а в том, что вы будете это делать самым добросовестным образом, и только тогда поднимитесь по служебной лестнице. -Подумайте, как то, что вы не желаете работать с матросами, на самом деле может означать, что вы будете блестяще управлять военным подразделением? Здесь были приведены только три примера работы группы с "Фокусами языка". Реально же мы на них потратили особенно много времени: каждый из двадцати восьми участников зачитывал свое домашнее задание, а все остальные дополняли, поправляли, "дотягивали" фразы, предлагали свои варианты. Проработанные в учебном круге примеры отпечатаны и размножены, чтобы у каждого из наших слушателей они постоянно были перед глазами. То же самое - с рефреймингами на злободневные темы. Приведу их несколько. Из жизни морских офицеров, психологов и психиатров: "Жена ругается, что я задерживаюсь на службе". - Было бы хуже, если бы она радовалась! "Два года не дают квартиру" - Значит, детям не придется менять школу. "С утра отключили воду!" - Значит, будешь выглядеть естественно. "Друзья имеют привычку являться ко мне без предупреждения" - Хорошо, что не пациенты! Примеры рефреймингов с матросами-срочниками: "Ненавижу полярную ночь!" - Не трогай - сама пройдет! "Я давно не получал известий из дома" - Значит, ничего страшного дома не произошло. "Моя девушка выходит замуж за моего друга" - Значит, это не твой друг и не твоя девушка. "Командир не отпустил меня в отпуск" - Уволишься раньше сослуживцев. (Всегда сложно возвращаться из отпуска: может, лучше вовсе туда не ехать?). "Я служу далеко от дома" - Служить вблизи от дома и не бывать там - значительно сложнее. ( Ты увидел новые края: когда еще тебе бы удалось побывать в Заполярье?) "Нас уже год не отпускали в увольнение с корабля" - Представь себе, скольких неприят-ностей ты избежал на берегу! ( Подсчитай, сколько денег ты на этом сэкономил!) Работа по корректировке "линии времени", как мы и предполагали, тоже оказалась актуальной. У самих участников семинара, которые были непосредственно задействованы в психотерапии сослуживцев и родственников погибших, именно на этом временном отрезке линия была искажена: петля, изгиб, разрыв. После корректировки и заполнения линии, как полагается, желаемым поведением образ того тяжкого периода восстановился, как бы "узаконился", став равноправной частью их жизни наряду со всеми остальными. Что хотелось бы добавить еще по поводу психологов и психиатров Северного флота, этих замечательных людей, несущих военную службу за Полярным кругом? "Раскачались" они быстро и трудились с полной отдачей. От семинара взяли все, что могли. И сейчас мы постоянно держим связь: в частности, они сообщали, как конкретно ими проводилась работа с членами "групп опознавания" - офицерами, которые должны были узнать в поднятых с морского дна останках тех, кто когда-то были их товарищами… Психологи индивидуально занимались с каждым, кто направлялся в паталогоанатомическую лабораторию. Перед тем, как опознаватель туда заходил, ему формировали "третью позицию" и наполняли ресурсами спокойствия, равновесия и другими качествами по его желанию. После скорбной и страшной процедуры офицера сразу же встречал психолог и делал с ним технику "Фотография", или "Взмах", или "Круг силы". Только благодаря нашим ученикам и коллегам тяжелая акция опознавания прошла достаточно ровно. Психологи и психиатры работали все это время и продолжают работать в тесном сотрудничестве. Наш семинар по НЛП-терапии был спровоцирован трагедией - гибелью подводной лодки в Баренцевом море. Но обычная, повседневная жизнь морских офицеров и их семей - это непрекращающаяся, постоянно длящаяся экстремальная ситуация, и только Бог знает, сколько она еще будет тянуться. Люди, работающие ежедневно с риском для жизни, по несколько месяцев не получают свои мизерные зарплаты. А ведь у всех у них есть семьи, которые надо содержать. Жены же часто лишены возможности зарабатывать, потому что вакансий медиков и учителей (чуть ли не единственно возможных в военных городах женских профессий) меньше, чем желающих получить работу. Как выходить из положения офицеру, честно несущему свою службу, - уму не постижимо. На этой почве порой случаются суициды с посмертной запиской примерно такого содержания: "Теперь, наконец, моя семья получит деньги, пусть в виде пособия". Психологи - такие же военнослужащие, у них - те же проблемы. Только им при всем при этом еще надо, по долгу службы, вселять в окружающих спокойствие и оптимизм. Характерно, что психологический кабинет они отремонтировали сами, на свои кровные деньги, отрывая их от семей и от детей. То же самое, оказывается, происходит и с кораблями. У государства нет денег на поддержание судов на плаву, поэтому считается вполне в порядке вещей, когда экипаж скидывается из своих карманов на ремонт корабля перед выходом в море… Удивительный народ эти моряки! На семинаре при обучении техникам четкой и грамотной постановки цели "так, чтобы сбылось", участники, как правило, ставили перед собой только одну заветную цель - повышение профессионального мастерства, и никто не "заказывал" в будущем для себя денег… Североморцы считаются "элитными" войсками. Каждый выход в море сопряжен у них с риском для жизни. Чего стоит одно всплытие на Северном полюсе! Подводная лодка снизу раскалывает спиной лед в самом тонком месте и выходит на поверхность, распугивая белых медведей. При этом в любой момент подводные громады могут сдвинуться (от этого никто не застрахован, движение льда происходит постоянно), и лодка рискует оказаться навеки зажатой в ледяных тисках. А выходы на боевые учения… Это каждый раз - война. Как погиб "Курск"? Моряки убеждены, что это была типичная ситуация "игры" с одной из американских субмарин. Их присутствие в местах наших учений - обычное явление. Наши подлодки тоже появляются у берегов США, и ни для кого это не секрет. Случившаяся трагедия скорее всего стала результатом традиционной боевой "игры" между русской и американской подлодками. По всей видимости, "Курск" неудачно "подрезал" американца, тот не успел уйти и задел российскую субмарину… У наших моряков нет никаких претензий к американскому экипажу: это нормальная работа военных, они таким вот образом поддерживают себя в форме, и точно так же, как наши ребята, могли бы погибнуть и американские подводники. Им повезло больше. Российские моряки - профессионалы высочайшего класса. Но больше они ничего не умеют делать и, будучи настоящими профессионалами по призванию, чувствует себя адекватно только в своей области. Они, как военные любой страны, честно поддерживают себя в боевой форме, чтобы в любой момент быть способными защитить Отечество, гражданских жителей, но почему-то не умеют потребовать за свою связанную со смертельным риском работу ни регулярной зарплаты, ни человеческих условий жизни. Чтобы государство позаботилось об их семьях, им, судя по всему, надо погибнуть, как экипажу "Курска", либо - покончить с собой, что некоторые и делают. Ни в одной стране военные не находятся в таком чудовищном положении. Самое непонятное в этом во всем то, что они все-таки продолжают служить. Оказывается, в наш циничный век для кого-то до сих пор совершенно реально существуют такие понятия, как "честь боевого офицера", "присяга", "долг перед Россией". Возможно, кому-то это покажется удивительным, но это факт. Сегодня не в моде воспевать военных, но не могу не выразить своего преклонения и восхищения перед их верностью своему долгу, перед мужеством и терпением этих людей, которые смогли таковыми остаться несмотря ни на что. И хотелось бы призвать нас, гражданских специалистов, сотрудничать с военными психологами, не рассчитывая при этом, что они смогут заплатить. Это единственное, что мы, с нашей стороны, можем для них сделать. Они более чем достойны поддержки. Хотя от нас ничего и не ждут. |
Посмотрим с начала?
Дата последнего изменения:
